Мне было лет шестнадцать, мы с Николаем пришли справлять новый год в ресторан напротив Петропавловской крепости, один из Питерских поплавков, что стоят на воде.
Наших товарищей (большинство из которых я не знала) собралась настолько много, что был накрыт только один бесконечно длинный стол, и две бабёнки за соседним столиком на двоих с испуганным недовольством поглядывали на нашу компанию.
Через каких-то пару часов под бой курантов приехала другая большая компания и стала наших мальчиков тыкать ножами, к счастью, тыканье происходило не при мне, а на улице возле входа.
Началась суета, всё было в крови, всюду бегали раненые мужики, все орали и хаотично пытались что-то предпринять.
Почему-то меня это совсем не пугало, выходя из-за праздничного стола в одном из холлов я увидела истыканного в живот ножом мальчика лет восемнадцати.
Это было бездыханное тельце, он лежал на спине, как посиневший от смерти тюлень. Я стала делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Впоследствии выяснилось, что этот мальчик жив. Мне хочется думать, что именно я спасла его тогда.
На днях Коля почему-то вспомнил этот случай, но тогда, в девяностые, это было чем-то очень обыденным, нестоящим особого внимания.
